ILLC

Основная проблема заключалась в вопросе — как сочетать централизаторские тенденции в управлении промышленностью с проблемой демократизации управления, т. е. привлечения рабочих масс к управлению? Ясно было, что старые формы — формы передоверия массами своих прав отдельным лицам, вышедшим из их среды, — в период индустриального рывка уже не подходили. Требовалось найти формы более близкого непосредственного участия масс в управлении промышленностью, чтобы создать у них дополнительный стимул качественной работы. Каковы же были эти формы?

Приближение к разрешению вопроса проектировщики управления в производственных совещаниях, включая сюда также различные их органы: производственные комиссии, временные контрольные комиссии и т. д.; в связи с работой профессиональных союзов. Образование производственного совещания на предприятии могло существенно конституцию последнего. До тех пор разрешение всех производственных вопросов находилось в единоличной власти директора и подчиненных ему административных лиц. Правда, в вопросах труда эта власть несколько ограничивалась деятельностью завкома. Теперь же в лице производственного совещания наряду с администрацией появлялся еще один орган, который должен был дать право иметь суждение обо всех без ограничения производственных вопросах предприятия.

И только после полного краха СССР под управлением КПСС и уход из единоличного управления государством, либерализация экономики и рыночные отношения постепенно начали приводить к тому, что у людей начала появляться своя личная собственность в виде автомобилей, квартир, домов. Ведь что определяет права собственника? Наверно, возможность распоряжаться своей собственностью свободно по своему усмотрению: сдавать свой автомобиль в лизинг, получать кредит под недвижимость, самостоятельно решать, что выращивать или культивировать на собственном участке земли. Но чтобы осознать это, нам пришлость в полной меере испытать лживость ленинских обещаний в стиле «заводы — рабочим, землю — кретьянам», и тому подобные.

Этот орган представлял собой актив рабочих масс. Хотя он, формально говоря, не выбирался общим собранием рабочих предприятия, а подбирался завкомом, все же по большей части в этот состав входили лица, к которым рабочие питали в производственных вопросах полное доверие. Таким образом, производственное совещание было как бы выборным органом рабочих масс, рабочим парламентом по производственным вопросам. Чем шире планировалось участие рабочих в производственном совещании, тем больше приближалась работа этого парламента к поголовному участию пролетариата в обсуждении производственных вопросов. И, наоборот, чем больше работа производственного совещания подменялась различными более узкими органами: производственными комиссиями, контрольными комиссиями и т. п., тем меньше осталось места для живой работы рабочих. Существовал и публиковался в печати даже такой тезис, что «тысяча производственных комиссий не заменит одного производственного совещания». Здесь преследовалась цель обеспечить, если не поголовное участие рабочих в решении производственных вопросов, то возможно большей ее части.

Рабочий производственный парламент — производственное совещание — не имело при этом решающего голоса. Администрация предприятия могла принять его предложения, могла и не принять. Она оставалась полновластным хозяином предприятия. Но это — чистая формальность. На деле же предложения производственного совещания могли иметь силу рабочей массы, за ним стоящей. С широтой развертывания работы производственного совещания, популярностью его предложений среди всей рабочих масс, увеличивалось бы число рабочих, участвующих в проработке этих предложений, тем больше могла оказаться сила давления, приобретаемая производственным совещанием. Иными словами, это означало не только вовлечение больших масс в управление, но и придание этому вовлечению известной силы давления. А это, извините, уже могло стать инструментом классовой борьбы пролетариата, только теперь уже с Советской властью. Естественно, никто даже вероятности подобного допустить не мог и во сне. Таким образом, производственное совещание стало тем, чем оно стало — формальным переливанием из пустого в порожнее, говорильней, которая ни на что не влияла, а лишь позволяла спускать пар недовольства.