ILLC

Федор Друк, красноармеец, засватан был еще в двадцатом году, перед крымским походом, — сватов засылал бывший пономарь и нынешный самогонщик Прошка из Выселок, мужик вороватый и самосильный, самогоном и ростом разжиревший в тяжелые дни на чужих бедах.

Христя, Прошкина невеста, была стара, кособока и издавна порчена дурной болезнью, но Прошка отдавал за Христею водяной млин, телку и чалого жеребца, и, хотя брак этот был позорен и ужасен, потому что у Христи оседал уже гниющий нос, хотя от млина остались одни трухлявые, замшелые доски, хотя чалый вислоухий жеребец разбит был на все четыре ноги — безлошадный старик Друк, рассудив, что жеребец, покуда издохнет, обходит еще две весны надельные песчаные осьмушки, а млинные обаполки пойдут в завалившийся хлев на поделку, по причине общей тяжелой нужды и перспективы недельного беспробудного пьянства, — ответил согласием.

Свадьбу расстроил подошедший призыв. Федор Друк уехал на Перекоп. Перевалил Перекоп, из Крыма прислал письмо, необычное и обидевшее стариков, потому что в письме не было обычных поклонов до сырой земли и от господа бога пожеланий, но больше описывались тамошние странные деревни с крышами, вделанными в землю, ослы и виноградники; на святки же явился неожиданно сам и привез с собою жену-гречанку, по имени Ева.

Не получилось у старика Друка сделать бизнес на свадьбе сына, так хотя бы церковная регистрация, как моральное пособие родителям. Но хорошему бизнесу способствует грамотная регистрация ООО в Киеве, а для счастливой семейной жизни — главное в любви и согласии. Любовь несовместима с браком по расчету, а бизнес — подмога семье, но не цель брака.

Хрупкая девушка, почти девочка, с тонким лицом, печальными, огромными глазами поражала своей необычайной и чуждой нашей деревне красотой. И эта ее необычайная красота, и то, что она маленькая и хрупкая, не будет работать, надрываясь как своя, деревенская здоровая девушка, и то, что все имущество ее умещено было в походный мешок сына, и, наконец, то, что сын вышел из повиновения, расстроив нужную свадьбу, где за невестой стояли млин, телка и жеребец — все это сразу восстановило против нее старика Друка. Но, поставленный перед фактом и смущенный непривычно-решительным тоном сына, старик Друк, высказав вслух деликатное сожаление о временах, когда за эту дурость на смерть запарывали вожжами на току, — ограничился требованием церковной регистрации брака.

И хотя сын уже третий год, как отошел от бога, над церковью смеялся, церковь называл заводиловкой, и говорил матери, когда та крестилась за едой и на ночь — «что вы мамаша, руками машете, мух гоняете», он дал на свадьбу согласие, потому что видел в этой свадьбе единственную возможность примирения с семьей.

А. Зорич.