ILLC

Столь же внезапно появляется саранча, — этот враг южных стран нашего полушария. Она посетила пределы нашей империи и в эти рассматриваемые нами два—три года начала ХХ века, именно в Туркестане. Но эта еще беда не велика. Были годы, когда саранча поражала поля на огромном пространстве. Крайний предел ее распространения оказывается «в Москве и во всех городах и уездах» («Записки Желябужского», 1690 г.). Не видели мы еще и других катастроф такого же рода; так, в 1407 году: «Беже тогда зима тяжка и студена зело, снежна преизлеще… Преже бо сеа зыми, по три лета, летяше черви белы, яко мотыль, тоже в полудне гряде к полунощи идяще; преходяще рекы, поля и жита, и на лесы идяше, и пояде и посуши древо елное, того ради и скора, рекше белка, вся изгыбе, не имыи кормля в сухе древе» (Тверская Лотопись).

Этих примеров достаточно для некоторого представления о тех огромных переворотах, которые совершаются время от времени в органическом мире под влиянием резких изменений физических условий. Что касается до человека, то, несомненно, и он таким же образом во все времена и повсюду на земном шаре испытывал эти резкие изменения окружающей его среды и реагировал всегда на них, то менее, то более сознательно. Борьба за существование выражается и у человека, хотя иначе, но одинаково резко. В давние времена оскудевшие пастбища ускоряли передвижение кочевников и приводили к войнам и набегам; теперь — неурожаи ведут к экономическим кризисам и, пожалуй, тоже к военным столкновениям соседей, к гражданским войнам и к целому ряду других менее резких и более тонких форм человеческого страдания.

Наука давно уже уловила периодичность этих эпох, и представители разных отраслей ее пытались неоднократно связать между собой целый ряд явлений в природе, поставить их в зависимость одно от другого и найти величину периода. Астроном Вольф в середине XIX века открыл периодичность явлений на солнце темных пятен и нашел среднюю величину периода этого явления, равную 11,3 лет. Это открытие дало толчок к исследованию периодичности в целом ряде других физических явлений; появились доказательства такой же периодичности в колебаниях климата, в полярных сияниях и в электромагнитной жизни нашей планеты вообще, в явлениях вулканизма и землетрясений, в размножении вредных насекомых и других явлениях органической жизни; наконец, пытались найти периодичность эпидемий, неурожаев, — главным образом в России и Британской Индии, — даже торговых кризисов. Мало того, можно заметить эту 11-летнюю периодичность в самой работе ученого мира: откроется эпоха катастроф — вслед за ней появляется ряд исследований, утихает неизвестная нам стихийная сила, — и понижается интерес к ней ученого мира.

В результате точных периодов для отдельных явлений пока еще не установлено, да их и нет, вероятно; но для всей совокупности только что перечисленных явлений такой период существует, и он, несомненно, составляет в среднем 11,3 года. Кроме того, есть много оснований думать, что существует ряд кратных этому числу периодов, из которых особенно заметен период, равный 33,3 года. Он очень правильно указывает особенно тревожные эпохи в годы 25—40, позывает в течение многих веков особенно с 60-го по 75-й и с 90-х по начало каждого столетия. Однако каждый максимум 11-летнего периода заметен и в промежуточные, сравнительно спокойные эпохи. Один из таковых переживается землей в эти последние 2—3 года (1908—1911 года).

Это — как раз такое время, когда наука не в состоянии предупреждать о форме явления. Ярким примером тому служат неоднократный попытки нашего центрального метеорологического учреждения главной физической обсервации предсказать в текущую осень давно ожидаемую зиму; все эти попытки оказались неудачными. Одна общая догадка еще, может быть, что-либо за собой имеет. Это — большая вероятность полярных сияний, проявлений вулканизма, продолжения различных резких перемен в атмосфере: в атмосферном давлении, температуре и осадках (дождях, снеге) в продолжение всей зимы и весны наступающего 1911 года, которые могут совершенно уничтожить все последствия урожая минувших лет.